Когда директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому вручали нагрудный знак премии «Балтийская звезда», он внимательно рассмотрел украшение и заметил: «Коллекция Эрмитажа пополнилась еще одним экспонатом». Автором знака-звезды был Сергей Фалькин. Другие маленькие шедевры работы этого известного петербургского скульптора хранятся у Анджея Вайды, Донатаса Баниониса, Валентины Матвиенко, Ренаты Литвиновой и других. И сегодня мы поговорим с мастером о красоте камня и секретах такого редкого жанра, как ювелирно-камнерезная пластика.
— Из глины, пластилина, металла можно делать все, что угодно. А вот камень — особый материал. Когда с ним работаешь, то находишься в соавторстве с самой природой, с тем, что она дала камню: твердость, рисунок, способность или неспособность к полировке. Ты не должен сломать его природу. Камень не любит насилия, в противном случае он тебе обязательно отомстит.
— Как отомстит?
— Отсутствием результата. У тебя, конечно, выйдет некий полированный объект, но не художественная вещь.
— То есть с камнем надо быть кротким?
— Камень не любит и слабости. Он любит быть на равных, любит, когда ты с ним общаешься, договариваешься. И тогда он открывается в своем фантастическом многообразии. Возьмем, к примеру, нефрит. В зависимости от месторождения, от окислов, которые при образовании минерала попали в него, цветовая гамма нефрита насчитывает тысячи оттенков! Есть нефрит болотного цвета в мелкую крапинку, звездочками, как мох, похожий на моховой агат. Есть камень очень благородного цвета с несколько странным, правда, названием — нефрит «цвета плевка».
— Какого-какого цвета?
— Такого желтовато-зеленоватого. А есть абсолютно белый нефрит, которым сейчас весьма интересуются китайцы, — у них это считается божественным камнем. А переходы от белого через бежевый до сочно-коричневого! И, конечно, невероятные оттенки зеленого — от морской волны до нежной зелени молодой листвы. Попадаются и радикально черные камни. Но, когда ты его распиливаешь, в миллиметровой пластинке просвечивает изумрудная зелень!
— Наверное, это очень сложное дело — работать с самоцветами?
— Да, процесс трудоемкий. Человечество непрерывно работало с глиной, керамикой, бронзой, мрамором, гранитом, а вот с твердым камнем такого непрерывного опыта нет. В древности этим занимались — в Китае, Греции, Риме, немножко в Египте (мы знаем египетских скарабеев из лазурита). А потом был огромный перерыв. Возрождение резьба по твердому камню получила только в Средневековье. Потому что трудно. Вот в Эрмитаже хранится знаменитая «Камея Гонзага» — над этой небольшой вещью мастера трудились около 30 лет!
— А в России — когда у нас Данила-мастер получил признание?
— В ХVIII веке, когда были основаны русские гранильные фабрики — Петергофская, Екатеринбургская и Колыванская, Екатерина Великая коллекционировала серьезные античные камеи, «антики» — как в то время называли резной камень. В годы ее правления открылась Колыванская фабрика. На ней была изготовлена знаменитая Колыванская ваза, «Царица ваз», которая хранится в Эрмитаже. Ее изготовление потребовало уйму времени и средств — чего стоила одна доставка с Алтая в Зимний дворец!
— Ну, и потом явился Фаберже?
— В конце XIX века. Тогда в Европе рождался модерн, поднималась волна интереса к «ювелирке», и Карл Фаберже на этой волне вдохнул в камень новую жизнь. Это был человек с абсолютным вкусом и гениальный организатор.
— Россияне сохранили понимание камня?
— Такой просвещенной публики, как в России, мало. В России есть культура восприятия камня. Ведь у нас Урал, Сибирь! Когда я был на Урале, у меня создалось впечатление, что там камень понимают все, от младенцев и юных девушек до седых старцев. Там камень — это часть жизни, как река Кама. И малахит — как картошка на огороде.
— Петербург в этом смысле не отстает?
— У нас сложилась хорошая традиция работы с камнем, его понимания. В самом названии города уже «заложен» камень! Ведь «Петр» в переводе с греческого — «камень». И наш город действительно заполнен камнем. У нас была создана первая в России гранильная фабрика. Огромное влияние на понимание петербуржцами камня оказывает и собрание Эрмитажа.
— Сейчас многие интересуются камнями — с чем это связано?
— С двумя моментами. Первый — чисто коммерческий интерес к изделиям Фаберже, которые стоят больших денег и становятся вложением капитала. Второй — развитие эзотерики и обращение к камню как к лечебному материалу. Дескать, вот вам камень от печени, вот для привлечения богатства, а с тем ты от пьянства избавишься. Помню, однажды на моей выставке одна женщина так и спросила: «А что у вас от почек?».
— И что у вас от почек?
— Думаю, человека лечит собственная вера.
— Вы не верите в энергетику камня?
— Я не могу отрицать влияния камня. Все, что создала природа, каким-то образом на нас влияет. Но когда мне говорят про энергетику камня, я задаю несколько конкретных вопросов — каковы месторождение, климатические условия, в которых камень вырастал, каким способом он добывался, не проводились ли рядом ядерные испытания. Кроме того, если следовать логике эзотерики, целесообразен вопрос — чьи руки обрабатывали камень, с какой энергетикой человек работал с ним? Я много раз убеждался — результат во многом зависит от твоего настроения, мыслей, твоего диалога с камнем. Что могло быть привнесено извне в этот минерал, который сидел в утробе своей матери, утробе земли, в своей норе, а его оттуда силой извлекли, а то еще и взрывом достали, мы не знаем.
— Значит, магия здесь ни при чем?
— Я не отношусь к камню как к лечебному средству, не делаю из него таблетки. Вся наша сегодняшняя эзотерика — это сиюминутное создание колдунов и магов, которых, заметьте, жизнерадостные, здоровые люди не очень интересуют. Доходит до смешного: человеку очень нравится сердолик, но он его не купит, потому что кто-то написал, что по гороскопу у него сердолика нет. А сердолик, с его почти винным цветом, игристостью, теплотой оттенков — удивительный камень. Он не совсем прозрачный, глаз через себя не пропускает, но пропускает свет, берет в себя солнце и отдает его. Сердолик, кстати, очень любил Пушкин.
— Пушкину все можно. А как же нам выбирать камни?
— Отрешиться от всего и прислушаться к себе, к своим ощущениям. «Плохих» камней нет. Вырабатывать себе вкус на лучших образцах, путешествовать, чтобы видеть разнообразие природы. Ходить в геологические музеи. В Петербурге есть три уникальных, роскошных минералогических коллекции — в Горном институте, во ВСЕГЕИ и на геологическом факультете университета.
— В последнее время на улицах стали продавать недорогие украшения, которые пользуются спросом. На их изготовление идет натуральный камень?
— Как правило, это прессованный подкрашенный мрамор. К природе этот синтетический материал с добавлением крошки, эпоксидки, мишуры отношения не имеет.
— А лазуритовые фигурки, которые мы везем из Египта, — тоже крошка?
— Да, если она куплена за пять долларов, поскольку килограмм лазурита стоит от шестидесяти. Из дорогого материала дешевой вещи не бывает.
— Откуда вы получаете сырье?
— Со всего мира, от Чукотки до Мадагаскара. Я очень люблю бывать на выставке в Тусоне, штат Аризона. Туда съезжается весь мир! Там есть все, начиная от огромных глыб и сырья в бочках до кристаллов музейного уровня и фешенебельных коллекций. Туда привозят сокровища со всего мира! Там можно увидеть все: от бриллиантов размером с ноготь, которые лежат горкой, до сумасшедших развалов, где нитку настоящего речного жемчуга можно купить за один доллар. Тусон — рай для модницы! Огромный ангар заполнен столами, на которых вот таким толстым слоем лежат бусы, подвески, ожерелья. Аналогичная, но менее грандиозная выставка проходит в конце октября в Мюнхене.
— И с какими камнями больше любите работать вы?
— Мне интересна группа халцедонов — сердолики, ониксы, моховые агаты. В них есть загадка. Вот он вроде лежит булыжником, а начинаешь с ним работать, и он открывает тебе свою суть, свой мир. Ты углубляешься в него со своей идеей, пластической, пространственной, а он тебе вдруг п-пим — и в одном уголке сюрприз преподносит. И ты начинаешь думать, сыграть с ним в его игру или оставить свою идею. Он может разбить твою форму, а может сыграть на нее. Ты с ним все время, как на минном поле, — с каким ты к нему настроением, он тебе то же и отдаст.
Инга Земзаре