Сергей Фалькин: «Импровизация на заданную тему – не проблема»
Всем победителям первого международного конкурса «Монетное созвездие-2007» были вручены призы, автором которых стал петербургский скульптор Сергей Фалькин. И неожиданно выяснилось, что Сергей Александрович – не только скульптор, но и в некоторой степени нумизмат. Он собирает копейки. Правда, делает это весьма оригинально, храня свою коллекцию в трехлитровых банках. Об этих банках, о монетном конкурсе и о других работах Сергея Фалькина расспросил «Золотой червонец».
— Сергей Александрович, Вы много лет работаете в жанре камнерезной скульптуры. Приз для конкурса «Монетное созвездие» сделан из бронзы. Существует ли для Вас разница в работе с этими материалами?
— Как скульптор я могу работать с разным материалом. Практики – достаточно: я больше двадцати лет занимаюсь скульптурой. Сначала был янтарь: я работал к Царскосельской реставрационной мастерской как реставратор и резчик. Затем открыл камнерезную мастерскую, и начался период твердого камня, который требует совсем другого подхода, чем янтарь. Сегодня мы делаем пластику и в том числе из бронзы.
Моя задача – придумать идею, вылепить модель и затем либо вырезать ее из камня, либо отлить в металле. С одной стороны, материал вторичен, это всего лишь способ воплощения. Но с другой стороны, очень часто какая-то идея может звучать только в камне, более того, в конкретном камне — обсидиане или нефрите. Однако бывают и обратные ситуации. Специфика камня, его неизученность и непредсказуемость создают определенные рамки, в которые не всегда можно вписать конкретную идею. Хочешь – не хочешь, приходится обращаться к уже известным материалам и технике, я имею в виду бронзу.
Например, недавно я сделал в бронзе модель Дон-Кихота и собираюсь повторить ее в камне, но в каком именно пока не решил. Дело в том, что камень вносит в скульптуру цвет, а это уже совсем другая история. Цветом можно усилить драматургию образа, а можно ее разрушить, превратить скульптуру в подобие раскрашенной фарфоровой статуэтки.
В любом случае, момент совпадения идеи и материала очень важен. Иногда я сознательно создаю некие внутренние напряжения, добиваясь конфликта между пластикой и материалом, когда некая хрупкая идея воплощается в твердом тяжелом, но хрупком материале.
— Не ранят ли тонкую душу художника заказные работы? Скучно придумывать приз для конкурса монет?
— Во-первых, конкурс монет для меня – совсем не скучное мероприятие, и приз для него придумывать не скучно. Кстати, мне понравились многие монеты. Есть неожиданные идеи, и оригинальные техники. Мне самому было бы интересно принять участие в таком конкурсе.
По поводу заказных работ – я думаю, что это проблема для тех, кто может работать по заказу только в том случае, если тема совпадает с домашней заготовкой. А если ты постоянно придумываешь, то импровизация на заданную тему – не проблема. Меня любые ограничения в работе стимулируют, подстегивают; зазорно копировать чужое, всегда хочется найти собственное решение.
— Как родился образ приза?
— От удара. Во-первых, удар чекана по слитку, оттиск на металле. Другой ассоциативный ряд – удар, который расколол СССР. И дальше нужно было найти пластическую форму. Если пластика найдена верна, о чем не мне судить, то тогда у каждого зрителя возникает своя ассоциация.
— Поскольку наш разговор крутится вокруг монет, позвольте неприличный вопрос. Как у Вас складываются отношения с деньгами?
— В разные периоды жизни по-разному, но с моей стороны отношение к деньгам всегда было немного наплевательским. Скорее всего, это результат совдеповского воспитания, когда нам внушали, что деньги – не главное. Деньги для меня – необходимый инструмент, с помощью которого решаются жизненно важные задачи. Был, например, в моей жизни такой момент, когда пришлось продать роскошную подборку книг по искусству. Расставаться с книгами было безумно жаль, но нужны были деньги, чтобы открыть камнерезную мастерскую. Сейчас я эту потерю понемногу восстанавливаю.
Я считаю, что деньги как эквивалент труда – мерило не всегда праведное и справедливое. Но другого никто не придумал, так что я вынужден этому закону подчиняться.
— Это правда, что Вы собираете копейки?
— Совершенно верно, накопил уже три трехлитровых банки. Одна со старыми и иностранными монетами, в двух хранятся новые российские. Многие друзья, знакомые и сотрудники, знающие о моем хобби, не стесняются забирать сдачу мелкой монетой, чтобы принести эту копеечку мне.
— Почему именно копейка?
— Мне интересно то, что стоит за этой мелкой монеткой — история, люди, судьбы. В сущности, именно копейка, а не рубль, мерило всей нашей жизни. Это сегодня она ничего не значит, а когда-то на копейку можно было поесть. В 30 годах XVI века из-за копейки разразился финансовый кризис. Тогда настоящим бедствием стало обрезание серебряных копеек. Это явление имело столь массовый характер, что для его пресечения виновным отсекали руки и лили в горло олово. Надо сказать, что эта мера не привела к желаемым результатам. Именно тогда Елена Глинская, мать будущего царя Ивана Грозного, провела денежную реформу. Любые старые деньги – и целые, и обрезанные – были изъяты из обращения, а базовой монетой стала новая серебряная копейка. Собственно говоря, тогда и появилось название — благодаря изображенному на монете всаднику с копьем.
— У Вас есть такие копейки?
— Недавно мне подарили две монеты, которые, судя по форме, были произведены в XVI веке. В то время копейки чеканились из серебряной проволоки, которую обрезали и расплющивали, в результате получались пластинки почти овальной формы. Это про них в «Борисе Годунове» нищий плачет: «отняли копеечку, обидели юродивого».
— А еще какие-нибудь редкости есть?
— Есть бракованные монеты, например, центы неправильной чеканки. Есть несколько центов с изображениями индейцев, которые были отчеканены к первые десятилетия существования Соединенных Штатов.
— Почему Вы храните монеты в банках?
— А где же еще хранить деньги? Для больших денег – большие банки, для копеечных – стеклянные. Если серьезно, когда держишь одну царскую копейку и понимаешь, что она стоила в несколько раз дороже, чем целая банка современных копеек, это сильно действует. В царской копейке — вес, значимость. А современная копейка, хоть и железная внутри, даже магнитом притягивается, а веса в ней – никакого. Кстати, копейка весит 1, 6 грамма, диаметр ее – 16 миллиметров. А кого не спроси, всем кажется, что максимум – сантиметр. Даже обманчивость ее размера уже о чем-то говорит. Эта монета – символ нашего времени, нашей эпохи.
— Помните свою первую монету?
— По натуре я коллекционер, и с детства собирал марки, этикетки, монеты. Свою первую монету – царскую! – я, как ни банально это звучит, нашел. Случилось это в моем родном селе Заиграево, в Бурятии. Это был то ли пятак, то ли копейка, уже не помню. Она, конечно, не сохранилась.
— А когда Вы ты осмысленно начали собирать монеты?
— Книги по нумизматике появлялись у меня уже в более-менее взрослом возрасте. Но я не мог позволить себе уйти с головой в это дело, потому что знал, что «азартен, Парамоша». Приходилось стяжательскую энергию направлять в мирное русло.
— С редкими монетами все понятно, а зачем все-таки Вам две трехлитровых банки современных копеек?
— Во-первых, я хочу набрать из копеек куб размерами метр на метр. Это будет памятник из области материальной культуры, инсталляция, символ обесцененной современной культуры. Во-вторых, есть разные идеи, связанные с копейками. Рассказывать заранее не буду, но, боюсь, моих двух банок на все не хватит. Так что прием пожертвований продолжается.
Александра Макеева